О, Венеция! Сказочный город:)))
Может, и не сказочный вовсе, но для главных героев – Проспера и Бо уж точно особенный. Ведь это город, о котором столько рассказывала мама… А теперь мамы нет, старшего Проспера (12 лет) тетя с дядей отправили в приют, а белокурого (все говорят, что похож на ангела:) пятилетнего Бо решили взять к себе. Только им нужна кукла, а не живой человек. А Проспер, в свою очередь, вовсе не хочет разлучаться с братом и они сбегают! Куда? Конечно, в Венецию:))
Именно с этой предыстории начнется книга – ее расскажут частному детективу «обворованные» на ребенка (судьба старшего их не волнует) дядя с тетей. Но, кто бы мог подумать, чем всё обернется…
Улицы Венеции, ненужные дети (современные беспризорники), Король воров
(который нашел им приют и приносит «добычу») – такой же мальчишка как они, правда никто из них не знает, откуда он каждый раз приходит и куда уходит… Они привыкли жить самостоятельно. Заботиться о себе и помогать друг другу.
Именно в эту компанию попадают Проспер и Бо. Их ищет детектив, да и тети с дядей надо опасаться (те никому не доверяют и перестраховываются), а еще Король воров вдруг получает весьма необычный заказ от загадочного аристократа… И вот тут начинается самое необычное.
Смесь приключений, детектива и фэнтези. Не головокружительных и диких, скорее окутанных ореолом тайны… А в конце концов – может, Венеция и правда город волшебный?:))) (не забываем, что здесь есть место и фэнтези:)))
Интересная книга (ставила бы возраст старше 12 лет).
Да Корнелия Функе вообще интересный автор («чернильная» серия мне тоже нравится). К несчастью, процесс появления ее книг на русском не шибко-то быстро идет:(
Эта книга у нас была издана раньше дважды (оба раза Росмэном, теперь вот к Махаону перешла) – в 2003 и в 2006гг.
Что одинаково? Перевод! Везде один и тот же перевод М.Рудницкого.
В чем отличия? Буквицы и рисунки (небольшие картинки к тексту в начале и конце глав). И раньше это были черно-белые зарисовки Венеции, но в этой книге они сделаны самой Корнелией Функе! Т.е. и текст, и иллюстрации к нему тут АВТОРСКИЕ!!! Отлично, наконец-то (зная, что автор начинала как иллюстратор, и зная, что к тексту есть ее собственные рисунки было несколько обидно получать вместо них чьи-то другие, пусть и тоже хорошие).
Бумага - офсет. Белый, гладкий, приличный для фэнтези.
Ах да, дизайн обложки, понятно дело, тоже новый (каждая метелка по-своему метет:) Не восторгал и раньше (разве что к 2006 года книге, но там был явно лишним супер), а сейчас… Ну не люблю я когда вместо рисунков на обложке фото какие-то. Я, может, не хочу этих «актеров» в герои.
Кстати, по поводу актеров!
По книге в 2006 году был снят фильм «Лорд вор».
Не самый сильный фильм. Главное упущение которого, на мой взгляд, исполнитель роли Сципио (на Короля воров можно было взять кого-то и поярче, и по-харизматичнее, а этот… вот какой-то никакой получился «Король», скромный «лидер» - в книге он гораздо интереснее:)
Но зато как там хорош малыш Бо!!! Да и другие ребята (те же Риччио, Моска, да и Проспер) вполне, вот разве что Осу бы поменяля (иная она в книге)… Ну, на то книга и книга, чтобы ее ДО фильма читать и ПО ней фильмы снимать:)) Взрослые, кстати, в фильме, тоже, на мой взгляд, на месте:))
И еще (раз уж начала ворчать:) – аннотация!!! НЕ читайте ее, ради бога! Пол интриги насмарку! Вероятно, ее автор за работу получил денюжки, а вот я бы его от души поколотила:(((Если бы не успела прочесть книгу раньше, чем это увидела:(((((
Король воров Корнелия Функе
(Пока оценок нет)
Название: Король воров
О книге «Король воров» Корнелия Функе
Корнелия Функе – современная немецкая писательница, автор нескольких десятков произведений для детей, получивших заслуженное признание по всему миру. Ее известная книга под названием «Король воров» представляет собой захватывающую приключенческую историю, написанную в венецианском антураже. В центре повествования находится подросток по имени Спицио Массимо, который больше всего на свете желает повзрослеть и избавиться от назойливой заботы отца, богатого и влиятельного венецианца. Стремясь как можно скорее воплотить в жизнь свою мечту, он становится главарем банды беспризорных воров и как-то раз оказывается на острове Тайн, где и получает все, о чем мечтал. Перед нами закрученное детективное произведение с гармонично вплетенной в него древней венецианской легендой о магической карусели. Читать его будет наверняка интересно не только детям, но и старшим поколениям.
Рассказ в своей книге Корнелия Функе начинает с того, что знакомит нас с некой супружеской четой, которая обращается к частному сыщику с просьбой отыскать двух ребят, являющихся сыновьями покойной родственницы. Мальчишки сбежали из дома, когда стало ясно, что их тетя намерена усыновить только младшего из них. Понимая, что не смогут вынести разлуку, дети отправились в Венецию, город, о котором часто рассказывала их мать. На своем пути они знакомятся с беглянкой по кличке Оса и многими другими малолетними оборванцами, проживающими в заброшенном кинотеатре.
Вся эта причудливая компания преисполнена почтения к своему предводителю – Королю воров, в роли которого выступает парнишка по имени Сципио, промышляющий кражей ценных вещей из богатых домов. Вся добыча, полученная таким путем, уходит на приобретение теплой одежды для его новых приспешников. Однажды владелец ломбарда обращается к нашему герою с просьбой похитить поломанное деревянное крыло, представляющее собой основной элемент для завершения последней стадии ремонта некой волшебной карусели.
Корнелия Функе в романе «Король воров» берет за основу повествования все то же извечное противостояние детства и взросления, которое находит свое воплощение в старинном предании о венецианской карусели. Благодаря хорошо проработанным образам персонажи произведения предстают перед нами как живые, так что их радости и страдания, счастье и горести попросту не могут оставить равнодушным.
Наши переживания за судьбы героев подогреваются еще и тем фактом, что все они – маленькие дети, беспризорники, которым очень непросто бороться за существование. Данная книга хранит в себе своеобразное детское очарование, не разрушенное ни единым взрослым пороком. Именно поэтому читать ее будет поучительно каждому из нас.
В детстве так хочется поскорее стать взрослым. Мечтает об этом и Сципио. Он называет себя Королем воров и опекает беспризорных детей. А однажды получает задание, которое приводит его на Остров Тайн. Тут-то и сбывается его заветная мечта - он превращается во взрослого.
Правда, все это происходит в Венеции, и сам город с его каналами, гондолами и дворцами становится действующим лицом этого авантюрного романа. И чудится порой, а уж не присутствуем ли мы на знаменитом венецианском карнавале?
Взрослые не знают, что это такое - быть ребенком, Даже когда утверждают обратное. Они ничего об этом не помнят. Ты уж поверь. Они все позабыли. Забыли, каким огромным казался им тогда мир. Как трудно было слезать со стула. И каково это было - все время смотреть снизу вверх. Позабыли. Не помнят напрочь. И ты позабудешь. Взрослые, правда, любят поболтать о том, как это было прекрасно - быть ребенком. Иногда они даже мечтают снова стать детьми. Только вот о чем они мечтали, когда детьми были? Ты-то знаешь? По-моему, они мечтали наконец-то стать взрослыми.НЕСИМПАТИЧНЫЕ КЛИЕНТЫ
Взрослые не знают, что это такое - быть ребенком,
Даже когда утверждают обратное.
Они ничего об этом не помнят.
Ты уж поверь.
Они все позабыли.
Забыли, каким огромным казался им тогда мир.
Как трудно было слезать со стула.
И каково это было - все время смотреть снизу вверх.
Позабыли.
Не помнят напрочь.
И ты позабудешь.
Взрослые, правда, любят поболтать о том, как это было прекрасно - быть ребенком.
Иногда они даже мечтают снова стать детьми.
Только вот о чем они мечтали, когда детьми были?
Ты-то знаешь?
По-моему, они мечтали наконец-то стать взрослыми.
Когда Виктор впервые услышал о Проспере и Бо, в городе Луны стояла осень. Солнце отражалось в глади каналов, ласково покрывая древние стены матовой позолотой, но ветер с моря задувал ледяной стужей, словно желая напомнить людям: скоро зима. В продрогших переулках вдруг запахло снегом, а осеннее солнышко если и пригревало слегка, то только каменные крылья ангелов и драконов на крышах.
Дом, где Виктор жил, да и работал, стоял на канале, настолько вплотную у самой воды, что внизу волны плескались и хлюпали о стены. Иногда ночами Виктору снилось, будто дом, а с ним и весь город тонут в этих волнах. Будто море смыло дамбу - эту тоненькую нить, что связала Венецию с сушей, словно привязанный к берегу ящик с золотом - и вот-вот поглотит все: мосты и дома, дворцы и храмы, - все, что люди столь отчаянно и отважно понастроили прямо на воде, можно сказать, у стихии под самым носом.
Но пока что все это стояло, держалось на своих деревянных ногах-сваях, и Виктор, прильнув к окну, сквозь мутноватую пелену запыленного стекла разглядывал все это великолепие. Ни одно место на свете не бахвалится своей красотой столь бесстыдно, как город Луны. Под лучами солнца, норовя перещеголять друг друга лоском, сияли шпили и арки, башни и купола. Что-то насвистывая, Виктор повернулся к окну спиной и подошел к зеркалу. «В самый раз погодка, чтобы новые усы опробовать», - подумал он, ощущая своим мощным загривком ласковое тепло утреннего солнышка. Только вчера он приобрел это новое украшение: шикарные усы, черные, густые, пышные - любому моржу на зависть. Аккуратно приклеив их себе под нос, он даже на цыпочки привстал, чтобы выглядеть внушительнее и выше, повернулся в одну сторону, потом в другую и настолько углубился в созерцание своего отражения, что шаги на лестнице услышал лишь тогда, когда они раздались уже под самой его дверью, где и замерли. Клиенты. Вот черт! Ну неужели как раз сейчас надо его отрывать!
С тяжким вздохом он уселся за письменный стол. Под дверью перешептывались. «Наверно, табличку мою разглядывают», - с гордостью подумал Виктор. Табличка была черная, блестящая, и на ней золотыми буквами было выведено: Виктор Гец, детектив. Расследования любой сложности. Надпись он заказал на трех языках, ведь к нему нередко приходят и клиенты-иностранцы. И латунную львиную голову с тяжелым кольцом в пасти, чтобы в дверь стучать, он как раз сегодня утром надраил до блеска.
«Ну, что они там?» - подумал он, раздраженно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. И в нетерпении крикнул:
Дверь отворилась, и в кабинет Виктора, который одновременно служил ему и гостиной, вошли двое - мужчина и женщина. Теперь они неприязненно озирались, разглядывая его кактусы, коллекцию усов и бород, стоячую вешалку с уймой шляп и беретов, кепок и даже париков, огромную карту города на стене и крылатого льва, что красовался на столешнице, прикидываясь пресс-папье.
Вы говорите по-английски? - поинтересовалась женщина, хотя и ее итальянский звучал совсем неплохо.
Разумеется, - ответил Виктор, указывая на стулья возле своего стола. - Это мой родной язык. Чем могу служить?
Посетители в нерешительности присели. Мужчина с хмурым видом скрестил руки на груди, женщина не сводила глаз с моржовых усов Виктора.
Ах, это. Да это же для маскировки, - пояснил он, сдирая усы. - В нашем деле без этого никак. Так чем могу служить? Что-нибудь украдено, похищено, утеряно?
Ни слова не говоря, женщина полезла в сумочку. Локоны у нее были пепельно-белокурые, носик остренький, а плотно сжатые губы явно не приучены улыбаться. Ее спутник был настоящий исполин, по меньшей мере на две головы выше Виктора. Правда, нос у него изрядно облупился на солнце, а маленькие глазки смотрели совершенно бесцветно. «Этот, наверно, шуток не понимает», - подумал Виктор, стараясь запечатлеть в памяти лица обоих визитеров. Телефонные номера он запоминал неважно, зато вот лица не забывал никогда.
Скорее утеряно, - сообщила наконец женщина, придвигая ему через стол фотокарточку. По-английски она говорила явно лучше, чем по-итальянски.
С фотографии на Виктора глянули двое мальчишек: один совсем маленький, белобрысый, с улыбкой до ушей, второй постарше, серьезный, темноволосый. Старший обнял малыша за плечи, словно желая укрыть и защитить его от всех бед на свете.
Дети? - Виктор удивленно поднял голову. - Чего и кого только мне не приходилось разыскивать… Забытые чемоданы, исчезнувших супругов и собак, сбежавших ящериц, но вы первые, кто приходит ко мне с такой пропажей, как дети. Господин и госпожа… - Он выжидательно глянул на обоих.
Хартлиб, - проронила женщина. - Эстер и Макс Хартлиб.
Востроносая стрельнула в мужа сердитым взглядом.
Проспер и Бонифаций - сыновья моей покойной сестры, - пояснила она. - Она растила их одна, без мужа. Просперу недавно исполнилось двенадцать, а Бо, тому всего пять.
Проспер и Бонифаций, - пробормотал Виктор. - Какие необычные имена. Проспер, если не ошибаюсь, означает «счастливый»?
Эстер Хартлиб даже брови вскинула от неожиданности.
В самом деле? Что ж, но я считаю, все равно имена странные, это еще мягко говоря. Сестра моя, знаете ли, питала склонность ко всему странному. И когда она три месяца назад скоропостижно скончалась, мы оба, я и мой муж, тотчас же подали документы на усыновление Бо, своих-то детей у нас, к сожалению, нету. Но усыновить еще и старшего брата мы никак не можем. Каждый разумный человек это поймет, однако Проспер почему-то страшно возмутился. Ну просто как с цепи сорвался! Кричал, будто мы хотим у него брата отнять! И это при том, что у него ведь было бы право раз в месяц навещать Бо. - Лицо ее, и без того бледное, побледнело сейчас еще сильней.
А месяца два назад мальчишки сбежали, - продолжил вместо нее Макс Хартлиб. - Из дома гамбургского дедушки, к которому мы их пока что отправили. Проспер способен младшего на любую глупость подбить, и все указывает на то, что он именно сюда, в Венецию, малыша и притащил. Виктор недоверчиво приподнял брови.
Из Гамбурга в Венецию? Не далековат ли маршрут для двоих мальчуганов? А в здешнюю полицию вы уже обращались?
Конечно! - Эстер Хартлиб чуть не задохнулась от возмущения. - Только не слишком-то они там себя утруждают. Ничего не нашли, хотя не думаю, что так уж это сложно - отыскать двоих бедняжек, которые совсем одни, словно сиротки…
А мне, к сожалению, по служебным делам срочно нужно возвращаться домой, - перебил ее супруг. - Вот почему мы хотели бы, господин Гец, дальнейшие поиски мальчишек поручить вам. Портье в отеле нам вас порекомендовал.
Очень мило с его стороны, - буркнул Виктор, теребя кончиками пальцев свои накладные усы. Брошенные на столе, возле телефона, они смахивали сейчас на дохлую зверушку. - Но почему, собственно, вы так уверены, что они именно в Венецию подались. Не на гондолах же кататься…
Это все их мать! - Эстер Хартлиб сжала губы и с тоской уставилась в запыленное окно. Там, топорща на ветру сизые перья, сидел на балконной решетке нахохлившийся голубь. - Понимаете, моя сестра постоянно им про этот город рассказывала. Что тут и львы крылатые, и церковь из чистого золота, что на крышах драконы и ангелы, а вдоль каналов бессчетные лестницы взбегают вверх от самой воды, чтобы водяным, видите ли, по ночам удобнее было выходить прогуляться по суше. - Она неодобрительно покачала головой. - И всю эту чушь моя сестрица умудрялась рассказывать так, что даже я иногда почти готова была ей поверить. Венеция, Венеция, Венеция! Бо без конца этих крылатых львов рисовал, ну, а Проспер, тот вообще только матери в рот и глядел, каждое слово ловил. Вот, наверно, и решил, что если уж они с Бо сюда доберутся, то прямо в сказку попадут… Бог ты мой. - Она сморщила носик, бросив презрительный взгляд за окно на все эти старые, обшарпанные дома, с которых осыпается штукатурка. Ее муж деловито поправил галстук.
Нам стоило немалых денег проследить их путь досюда, господин Гец, - сказал он. - Мальчишки здесь, оба, я вам ручаюсь. Где-нибудь тут, в этом, в этом…
В этом бедламе, - договорила Эстер Хартлиб за мужа.
Что ж, здесь, по крайней мере, машин нет, под которые они могли бы угодить, - пробормотал Виктор, оборачиваясь и устремив задумчивый взгляд на карту города, на густую, запутанную сеть его каналов и переулков. Потом снова обернулся и, погрузившись в раздумье, принялся ножом для разрезания писем царапать на поверхности стола маленьких человечков. Покуда Макс Хартлиб многозначительным покашливанием не прервал его размышления.
Господин Гец, так вы беретесь за это дело? Виктор еще раз внимательно глянул на фото, на эти столь разные лица - такое серьезное у старшего и такое беззаботно-улыбчивое у младшего - и кивнул.
Хорошо, я берусь, - ответил он. - Уж разыщу как-нибудь. Вид у обоих и вправду не слишком-то взрослый для самостоятельной жизни. Скажите, а вот вы в детстве убегали из дома?
Господи, да конечно нет. - Эстер Хартлиб глянула на него обескураженно. Ее муж только насмешливо головой покачал.
А я вот убегал. - Виктор сунул фото обоих мальчуганов под крылатого льва. - Только один. Брата, к сожалению, у меня не было. Ни младшего, ни старшего. Оставьте мне ваш адрес и телефон. А теперь давайте поговорим о моем гонораре.
Пока Хартлибы ковыляли вниз по неудобной узкой лестнице, Виктор вышел на балкон. Ветер сразу же дохнул холодом ему в лицо, от близости моря привкус у ветра был солоноватый, Виктор зябко поежился и, облокотясь на ржавые перила, стал наблюдать, как Хартлибы ступают на мостик, что переброшен через канал двумя домами дальше. Мостик был красивый, но Хартлибы этого не замечали. С брюзгливыми физиономиями они перебрались на другой берег, не удостоив и взглядом кудлатого пса, что скалился на них с проезжающей внизу лодки. И уж тем более не плюнув в воду через перила, как это всегда делал Виктор.
Что ж, кто сказал, что клиенты обязательно должны нравиться? - буркнул он, склоняясь над двумя черепахами, которые уже давно тянули свои морщинистые шеи из картонной коробки. - Лучше уж такие родители, чем вовсе никаких. А может, не лучше, а? Вы-то как считаете? Вот у вас, черепах, вообще бывают родители?
Погрузившись в свои мысли, он устремил взгляд вслед за течением канала, вдоль всех этих домов, чьи каменные цоколи днем и ночью омывает и точит вода. Вот уже больше пятнадцати лет живет он в Венеции, а сказать, что знает город до последнего закоулка, все еще не может. И никто не может! Так что найти здесь двух мальчишек, если только они сами не захотят найтись, будет ох как нелегко. Столько здесь закутков, столько подворотен и проходных дворов, столько узеньких улочек, названия которых не упомнишь. А у некоторых и названий-то нет. Заколоченные церкви, пустующие дома. Для игры в прятки ничего лучше и не придумаешь.
Черепахи неспешно объедали протянутый им лист салата.
Пожалуй, надо будет сегодня на ночь вас в дом занести, - сказал Виктор. - Этот ветер пахнет зимой.
Ландо и Пауло преданно смотрели на него своими выпуклыми, без ресниц, глазками. Иногда он своих черепах путал, но не особенно из-за этого переживал. Он их нашел на рыбном рынке, выслеживая одну пропавшую персидскую кошку. Он извлек беглую аристократку из вонючей бочки сардин и когда наконец обезопасил себя от ее когтей и зубов, засунув негодяйку в картонную коробку, вдруг увидел этих двух черепах - среди множества снующих людских ног они чинно и невозмутимо куда-то шествовали. И только когда Виктор их подобрал, они замерли, испуганно втянув в панцири свои маленькие головки.
«Так с чего же мне начать поиски мальчишек? - думал Виктор. - С детских приютов? Или с больниц? Невеселые места».
Впрочем, он вполне может обойтись и без этих тягостных визитов. Эту работу за него наверняка уже проделали Хартлибы. Он перегнулся через перила балконной решетки и плюнул вниз, в темные воды канала.
Бо и Проспер. Красивые имена, подумал он. Странные, конечно, но все равно красивые.
Корнелия ФУНКЕ
КОРОЛЬ ВОРОВ
НЕСИМПАТИЧНЫЕ КЛИЕНТЫ
Взрослые не знают, что это такое - быть ребенком,
Даже когда утверждают обратное.
Они ничего об этом не помнят.
Ты уж поверь.
Они все позабыли.
Забыли, каким огромным казался им тогда мир.
Как трудно было слезать со стула.
И каково это было - все время смотреть снизу вверх.
Позабыли.
Не помнят напрочь.
И ты позабудешь.
Взрослые, правда, любят поболтать о том, как это было прекрасно - быть ребенком.
Иногда они даже мечтают снова стать детьми.
Только вот о чем они мечтали, когда детьми были?
Ты-то знаешь?
По-моему, они мечтали наконец-то стать взрослыми.
Когда Виктор впервые услышал о Проспере и Бо, в городе Луны стояла осень. Солнце отражалось в глади каналов, ласково покрывая древние стены матовой позолотой, но ветер с моря задувал ледяной стужей, словно желая напомнить людям: скоро зима. В продрогших переулках вдруг запахло снегом, а осеннее солнышко если и пригревало слегка, то только каменные крылья ангелов и драконов на крышах.
Дом, где Виктор жил, да и работал, стоял на канале, настолько вплотную у самой воды, что внизу волны плескались и хлюпали о стены. Иногда ночами Виктору снилось, будто дом, а с ним и весь город тонут в этих волнах. Будто море смыло дамбу - эту тоненькую нить, что связала Венецию с сушей, словно привязанный к берегу ящик с золотом - и вот-вот поглотит все: мосты и дома, дворцы и храмы, - все, что люди столь отчаянно и отважно понастроили прямо на воде, можно сказать, у стихии под самым носом.
Но пока что все это стояло, держалось на своих деревянных ногах-сваях, и Виктор, прильнув к окну, сквозь мутноватую пелену запыленного стекла разглядывал все это великолепие. Ни одно место на свете не бахвалится своей красотой столь бесстыдно, как город Луны. Под лучами солнца, норовя перещеголять друг друга лоском, сияли шпили и арки, башни и купола. Что-то насвистывая, Виктор повернулся к окну спиной и подошел к зеркалу. «В самый раз погодка, чтобы новые усы опробовать», - подумал он, ощущая своим мощным загривком ласковое тепло утреннего солнышка. Только вчера он приобрел это новое украшение: шикарные усы, черные, густые, пышные - любому моржу на зависть. Аккуратно приклеив их себе под нос, он даже на цыпочки привстал, чтобы выглядеть внушительнее и выше, повернулся в одну сторону, потом в другую и настолько углубился в созерцание своего отражения, что шаги на лестнице услышал лишь тогда, когда они раздались уже под самой его дверью, где и замерли. Клиенты. Вот черт! Ну неужели как раз сейчас надо его отрывать!
С тяжким вздохом он уселся за письменный стол. Под дверью перешептывались. «Наверно, табличку мою разглядывают», - с гордостью подумал Виктор. Табличка была черная, блестящая, и на ней золотыми буквами было выведено: Виктор Гец, детектив. Расследования любой сложности. Надпись он заказал на трех языках, ведь к нему нередко приходят и клиенты-иностранцы. И латунную львиную голову с тяжелым кольцом в пасти, чтобы в дверь стучать, он как раз сегодня утром надраил до блеска.
«Ну, что они там?» - подумал он, раздраженно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. И в нетерпении крикнул:
Дверь отворилась, и в кабинет Виктора, который одновременно служил ему и гостиной, вошли двое - мужчина и женщина. Теперь они неприязненно озирались, разглядывая его кактусы, коллекцию усов и бород, стоячую вешалку с уймой шляп и беретов, кепок и даже париков, огромную карту города на стене и крылатого льва, что красовался на столешнице, прикидываясь пресс-папье.
Вы говорите по-английски? - поинтересовалась женщина, хотя и ее итальянский звучал совсем неплохо.
Разумеется, - ответил Виктор, указывая на стулья возле своего стола. - Это мой родной язык. Чем могу служить?
Посетители в нерешительности присели. Мужчина с хмурым видом скрестил руки на груди, женщина не сводила глаз с моржовых усов Виктора.
Ах, это. Да это же для маскировки, - пояснил он, сдирая усы. - В нашем деле без этого никак. Так чем могу служить? Что-нибудь украдено, похищено, утеряно?
Ни слова не говоря, женщина полезла в сумочку. Локоны у нее были пепельно-белокурые, носик остренький, а плотно сжатые губы явно не приучены улыбаться. Ее спутник был настоящий исполин, по меньшей мере на две головы выше Виктора. Правда, нос у него изрядно облупился на солнце, а маленькие глазки смотрели совершенно бесцветно. «Этот, наверно, шуток не понимает», - подумал Виктор, стараясь запечатлеть в памяти лица обоих визитеров. Телефонные номера он запоминал неважно, зато вот лица не забывал никогда.
Скорее утеряно, - сообщила наконец женщина, придвигая ему через стол фотокарточку. По-английски она говорила явно лучше, чем по-итальянски.
С фотографии на Виктора глянули двое мальчишек: один совсем маленький, белобрысый, с улыбкой до ушей, второй постарше, серьезный, темноволосый. Старший обнял малыша за плечи, словно желая укрыть и защитить его от всех бед на свете.
Дети? - Виктор удивленно поднял голову. - Чего и кого только мне не приходилось разыскивать… Забытые чемоданы, исчезнувших супругов и собак, сбежавших ящериц, но вы первые, кто приходит ко мне с такой пропажей, как дети. Господин и госпожа… - Он выжидательно глянул на обоих.
Хартлиб, - проронила женщина. - Эстер и Макс Хартлиб.
Востроносая стрельнула в мужа сердитым взглядом.
Проспер и Бонифаций - сыновья моей покойной сестры, - пояснила она. - Она растила их одна, без мужа. Просперу недавно исполнилось двенадцать, а Бо, тому всего пять.
Проспер и Бонифаций, - пробормотал Виктор. - Какие необычные имена. Проспер, если не ошибаюсь, означает «счастливый»?
Эстер Хартлиб даже брови вскинула от неожиданности.
В самом деле? Что ж, но я считаю, все равно имена странные, это еще мягко говоря. Сестра моя, знаете ли, питала склонность ко всему странному. И когда она три месяца назад скоропостижно скончалась, мы оба, я и мой муж, тотчас же подали документы на усыновление Бо, своих-то детей у нас, к сожалению, нету. Но усыновить еще и старшего брата мы никак не можем. Каждый разумный человек это поймет, однако Проспер почему-то страшно возмутился. Ну просто как с цепи сорвался! Кричал, будто мы хотим у него брата отнять! И это при том, что у него ведь было бы право раз в месяц навещать Бо. - Лицо ее, и без того бледное, побледнело сейчас еще сильней.
А месяца два назад мальчишки сбежали, - продолжил вместо нее Макс Хартлиб. - Из дома гамбургского дедушки, к которому мы их пока что отправили. Проспер способен младшего на любую глупость подбить, и все указывает на то, что он именно сюда, в Венецию, малыша и притащил. Виктор недоверчиво приподнял брови.
Из Гамбурга в Венецию? Не далековат ли маршрут для двоих мальчуганов? А в здешнюю полицию вы уже обращались?
Конечно! - Эстер Хартлиб чуть не задохнулась от возмущения. - Только не слишком-то они там себя утруждают. Ничего не нашли, хотя не думаю, что так уж это сложно - отыскать двоих бедняжек, которые совсем одни, словно сиротки…
А мне, к сожалению, по служебным делам срочно нужно возвращаться домой, - перебил ее супруг. - Вот почему мы хотели бы, господин Гец, дальнейшие поиски мальчишек поручить вам. Портье в отеле нам вас порекомендовал.
Очень мило с его стороны, - буркнул Виктор, теребя кончиками пальцев свои накладные усы. Брошенные на столе, возле телефона, они смахивали сейчас на дохлую зверушку. - Но почему, собственно, вы так уверены, что они именно в Венецию подались. Не на гондолах же кататься…
Это все их мать! - Эстер Хартлиб сжала губы и с тоской уставилась в запыленное окно. Там, топорща на ветру сизые перья, сидел на балконной решетке нахохлившийся голубь. - Понимаете, моя сестра постоянно им про этот город рассказывала. Что тут и львы крылатые, и церковь из чистого золота, что на крышах драконы и ангелы, а вдоль каналов бессчетные лестницы взбегают вверх от самой воды, чтобы водяным, видите ли, по ночам удобнее было выходить прогуляться по суше. - Она неодобрительно покачала головой. - И всю эту чушь моя сестрица умудрялась рассказывать так, что даже я иногда почти готова была ей поверить. Венеция, Венеция, Венеция! Бо без конца этих крылатых львов рисовал, ну, а Проспер, тот вообще только матери в рот и глядел, каждое слово ловил. Вот, наверно, и решил, что если уж они с Бо сюда доберутся, то прямо в сказку попадут… Бог ты мой. - Она сморщила носик, бросив презрительный взгляд за окно на все эти старые, обшарпанные дома, с которых осыпается штукатурка. Ее муж деловито поправил галстук.
Нам стоило немалых денег проследить их путь досюда, господин Гец, - сказал он. - Мальчишки здесь, оба, я вам ручаюсь. Где-нибудь тут, в этом, в этом…
НЕСИМПАТИЧНЫЕ КЛИЕНТЫ
Взрослые не знают, что это такое — быть ребенком,
Даже когда утверждают обратное.
Они ничего об этом не помнят.
Ты уж поверь.
Они все позабыли.
Забыли, каким огромным казался им тогда мир.
Как трудно было слезать со стула.
И каково это было — все время смотреть снизу вверх.
Позабыли.
Не помнят напрочь.
И ты позабудешь.
Взрослые, правда, любят поболтать о том, как это было прекрасно — быть ребенком.
Иногда они даже мечтают снова стать детьми.
Только вот о чем они мечтали, когда детьми были?
Ты-то знаешь?
По-моему, они мечтали наконец-то стать взрослыми.
Когда Виктор впервые услышал о Проспере и Бо, в городе Луны стояла осень. Солнце отражалось в глади каналов, ласково покрывая древние стены матовой позолотой, но ветер с моря задувал ледяной стужей, словно желая напомнить людям: скоро зима. В продрогших переулках вдруг запахло снегом, а осеннее солнышко если и пригревало слегка, то только каменные крылья ангелов и драконов на крышах.
Дом, где Виктор жил, да и работал, стоял на канале, настолько вплотную у самой воды, что внизу волны плескались и хлюпали о стены. Иногда ночами Виктору снилось, будто дом, а с ним и весь город тонут в этих волнах. Будто море смыло дамбу — эту тоненькую нить, что связала Венецию с сушей, словно привязанный к берегу ящик с золотом — и вот-вот поглотит все: мосты и дома, дворцы и храмы, — все, что люди столь отчаянно и отважно понастроили прямо на воде, можно сказать, у стихии под самым носом.
Но пока что все это стояло, держалось на своих деревянных ногах-сваях, и Виктор, прильнув к окну, сквозь мутноватую пелену запыленного стекла разглядывал все это великолепие. Ни одно место на свете не бахвалится своей красотой столь бесстыдно, как город Луны. Под лучами солнца, норовя перещеголять друг друга лоском, сияли шпили и арки, башни и купола. Что-то насвистывая, Виктор повернулся к окну спиной и подошел к зеркалу. «В самый раз погодка, чтобы новые усы опробовать», — подумал он, ощущая своим мощным загривком ласковое тепло утреннего солнышка. Только вчера он приобрел это новое украшение: шикарные усы, черные, густые, пышные — любому моржу на зависть. Аккуратно приклеив их себе под нос, он даже на цыпочки привстал, чтобы выглядеть внушительнее и выше, повернулся в одну сторону, потом в другую и настолько углубился в созерцание своего отражения, что шаги на лестнице услышал лишь тогда, когда они раздались уже под самой его дверью, где и замерли. Клиенты. Вот черт! Ну неужели как раз сейчас надо его отрывать!
С тяжким вздохом он уселся за письменный стол. Под дверью перешептывались. «Наверно, табличку мою разглядывают», — с гордостью подумал Виктор. Табличка была черная, блестящая, и на ней золотыми буквами было выведено: Виктор Гец, детектив. Расследования любой сложности. Надпись он заказал на трех языках, ведь к нему нередко приходят и клиенты-иностранцы. И латунную львиную голову с тяжелым кольцом в пасти, чтобы в дверь стучать, он как раз сегодня утром надраил до блеска.
«Ну, что они там?» — подумал он, раздраженно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. И в нетерпении крикнул:
Дверь отворилась, и в кабинет Виктора, который одновременно служил ему и гостиной, вошли двое — мужчина и женщина. Теперь они неприязненно озирались, разглядывая его кактусы, коллекцию усов и бород, стоячую вешалку с уймой шляп и беретов, кепок и даже париков, огромную карту города на стене и крылатого льва, что красовался на столешнице, прикидываясь пресс-папье.
— Вы говорите по-английски? — поинтересовалась женщина, хотя и ее итальянский звучал совсем неплохо.
